Ветер дует со стороны гор

Глава 1: Самое время почувствовать страх

Лет 10 назад я начал писать фантастический рассказ в толстой тетрадке. Мой друг Дамир придумал для него название — «Ветер дует со стороны гор». Мы тогда жили в общежитии в Алматы, и рядом были горы. Иногда по вечерам с их стороны дул прохладный ветер.

Я несколько раз пытался возвращаться к этому проекту, но никогда не понимал, о чем этот рассказ. Всегда было много идей, но никогда не было структуры и понимания смысла.

За это время рассказ разросся до примерно 1/8 размера небольшого романа, получил четыре параллельных версии и два разных стиля. Как любой профессиональный прокрастинатор, вместо того, чтобы двигаться вперед, я иногда решал “переписать прошлую главу”.

В прошлом году я, наконец, собрал все, выкинул лишнее и оставил одну версию. Теперь медленно работаю над ней, не переписываю прошлые главы и не делаю параллельных версий.

Хочу постепенно выкладывать главы сюда. Буду рад любому фидбеку, но главное — хочу узнать, сколько людей вообще потянет читать после первого абзаца. Пользуясь случаем, включил в блоге комментарии.

Все опубликованные главы одним большим документом можно найти на rakh.im/veter.

Очень часто дни в моей жизни не имеют конкретной цели. Думаю, это не плохо и не хорошо. Это не безысходность или страдание, это просто нейтральный факт. Однако, время от времени появляются дни настолько гармоничные, что с самого утра я вижу скромный, но чрезвычайно приятный алгоритм, последовательность действий, которые сами по себе будут целью. Пожалуй, рассказав кому-то о своих радостях, я рискую показаться жалким.

Сегодняшний алгоритм был одним из самых лучших: засидеться допоздна на работе, выйти в тихий ночной город, пройти до дома пешком сквозь влажный воздух темного парка, выкурить сигарету по пути, зайти в квартиру, включить музыку, принять душ, приготовить и съесть макароны с сыром и свежемолотым черным перцем, налить дымного виски и почитать Фрэнка Герберта, толстую книгу в красном переплете.

Когда все идет по плану, сам факт совпадения ожиданий с реальностью вызывает непонятные, чуть заметные ощущения радости. Даже когда ожидания минимальны, а реальности совсем не интересно противостоять тебе. Я шел по парку в разгар реализации своего алгоритма, выкуренная наполовину сигарета приятно хрустела на фоне влажного воздуха. Медитативное состояние резко оборвал невысокий, худой человек, пытающийся совладать с зажигалкой. Он обогнал меня, пробурчал что-то среднее между «извиняюсь» и «начинается», прошел резким шагом несколько метров вперед, а потом резко остановился и развернулся. На секунду я испугался, но не успел почувствовать этого, лишь получил информацию.

– Дай прикурить, пожалуйста, – сказал он.

Я продолжил не спеша шагать в его сторону, остановился и протянул ему спички. Худой человек рефлекторно потряс коробку, достал спичку, рассмотрел её с любопытством, резко зажег и попытался закурить. Огонь на мгновение осветил вытянутое лицо, резкие, но не агрессивные скулы и очень темные глаза. Человек выглядел нетипично, ну, или я совсем отвык от ночных незнакомцев. Десятки ассоциаций всплыли и тут же исчезли в глубине фантазии. Лицо напоминало персонажа фантастических книг, которые я так любил. В такие моменты мне казалось, что я могу писать. Этот худой человек с легкостью может превратиться в капитана… нет, механика космического корабля, потерпевшего крушение на нашей планете.

Сигарета упала на землю, человек невнятно чертыхнулся и обессиленно выдохнул. В лицо ударил неузнаваемый запах табака или каких-то трав, которыми, судя по всему, увлекался незнакомец. Мы оба посмотрели вниз, где в небольшой луже плавала его сигарета, а вслед за ней туда отправилась потухшая спичка.

– Вы… У вас есть зеленые сигареты? Я очень устал…

Я поймал себя на мысли, что улыбаюсь, но тут же остановил себя: возможно, я оскорбляю его таким поведением.

– Нет, зеленых нет. Есть красные, Мальборо, – я протянул ему пачку. – Никогда не слышал. А они работают? – Ну, свою функцию вроде выполняют, – снова улыбнулся я. Кажется, все нормально, человек просто устал.

Он достал сигарету из пачки, рассмотрел её со всех сторон, понюхал, и, наконец, поджег. Затянувшись, худой человек достал дымящуюся палочку изо рта и начал смотреть то на нее, то на меня, как будто ожидая чего-то. Я вернул спички и пачку в свои карманы и стал шагать дальше. Незнакомец зашагал рядом.

Все происходящее было слишком странным.

Мы шли рядом и молчали. Докурив сигарету примерно до середины, человек разочарованно вздохнул и выкинул её в кусты.

– Нет, они не работают. Но я вас не виню, не волнуйтесь.

Но я уже начал волноваться. Очевидно, что под «зелеными сигаретами, которые работают» космический механик подразумевал что-то совсем другое, что-то, чего у меня нет и быть не может. На этом наша встреча должна была закончиться, но он продолжал идти рядом. Я попробовал постепенно замедлять или ускорять шаг, но он продолжал упрямо идти параллельно со мной.

– Вы же понимаете, что у меня нет другого выбора. Осталось немного, минуты две. Я вам очень признателен. Кстати, меня зовут Марсель. А вас?

Я с детства немного стеснялся своего имени, но по сравнению с Марселем оно было не таким уж и необычным.

– Адам, – услышал я свой тихий голос. – Но, честно говоря, я не понимаю… До чего осталось минуты две? – До доставки. Двум людям дают приоритет, поэтому пока мы идем вместе – все хорошо и…

Тут он остановился и начал судорожно обстукивать карманы своего пиджака. Я, почему-то, тоже остановился и продолжил наблюдать за развитием его паники. Нащупав что-то во внутреннем нагрудном кармане, Марсель замер, все его тело расслабилось и осело под одеждой. Это облегчение распространилось даже на меня. Он снова с силой выдохнул, но теперь, кажется, был доволен. Мне стало настолько любопытно, что я спросил:

– Ну, получилось? – хотя и не понимал, что должно было получиться. – Получилось. Даже быстрее, чем я думал. У вас, видимо, хорошая карма. – У меня очень хорошая карма, – подтвердил я.

Из пиджака Марсель достал тонкий прямоугольник, напоминающий портсигар. Открыл его и протянул мне. Я взял красивую, идеально ровную сигарету зеленого цвета и положил за ухо.

– Спасибо. – Вам спасибо. Без вас бы застрял в этой д… в этом месте.

Он закурил, и мы снова зашагали рядом. Я не собирался пробовать неведомую субстанцию. Судя по густому дыму и запаху, это была какая-то сигарилла или очень душистая сигарета с добавками то ли ягод, то ли марихуаны.

– А эти сигареты работают? – спросил я, стараясь запомнить эту странную встречу, пока она еще не закончилась. – Эти точно работают. Ну, удачи, Адам. Не застревай здесь. Мне пары лет хватило – страшная скука.

Я смотрел вперед и по бокам, и в какой-то момент потерял огонек его сигареты в боковом зрении. Пытаясь сформулировать вопрос – «где здесь?», «что значит работают?» – я повернулся к нему, но увидел лишь тропинку и деревья. Марселя нигде не было видно, на его месте лишь остывали последние остатки густого дыма.

—

Не смотря на беспардонное нарушение моего алгоритма, эта необычная встреча только улучшила настроение. В моей жизни не хватало странностей, но я понимал это лишь тогда, когда странности случались. Кто этот необычный человек? Что это за сигареты, которые работают, и как он их «заказал»? Куда он исчез? Без сомнения, правда была банальной и скучной. Наверняка, это нездоровый человек, хоть и безобидный. Но я его скорее всего никогда больше не встречу, поэтому правда совсем не интересна и не имеет значения. Волшебство странности в том, что правда забыла о ней. Или я забыл о правде.

На меня нахлынули воспоминания об этих сказочных детских ощущениях новизны и необычности окружающего мира. В те годы в каждом подвале меня ждали сокровища или забытые инопланетянами аппараты. Каждый кусок выкинутой кем-то бытовой техники мог с одинаковой долей вероятностью быть бесполезной микросхемой или машиной времени, от которой зависит судьба Солнечной Системы. Каждый бегущий по улице человек или убегал от агентов разведки или опаздывал на встречу с повелителем мутантов. Иногда эти воспоминания возвращались в негативном свете, и мой скучающий разум взрослого человека лишь покрывал фантазии ругательствами. Глупый, глупый ребенок, навыдумывал ерунды.

Но сегодня воспоминания были в гармонии с настоящим. Да, я был глупым ребенком, но сейчас я глупый взрослый. Глупый, глупый взрослый, навыдумал, что ничего волшебного не существует.

«Если все странности объяснимы, то лучше оставить некоторые без объяснений», – записал я в своем дневнике.

«Какая глубокая и бессмысленная фраза», – добавил в конце и взялся за ужин.

В соответствии с планом, через полчаса я уже сидел в кресле со стаканом шотландского виски и томом «Дюны». Но читать её совсем не хотелось. Тот фантастический мир манил как и раньше, но прямо сейчас, в это мгновение, хотелось чего-то в нафантазированном мной стиле. Механик с космического корабля застрял на Земле. Худое, будто выточенное из камня лицо это результат несовместимости инопланетной пищеварительной системы и земной еды. Заказ особых сигарет из космоса, телепортация пачки извне во внутренний карман пиджака. Пиджак, пиджак вообще превращается в изолированный от внешней среды скафандр, если такое нелепое и неповоротливое слово можно применить к этому триумфу инопланетной инженерии. Пиджак Марселя защищает его от непогоды, вакуума, радиации и врагов.

Ничего похожего в моей библиотеке не было, поэтому я начал писать в дневнике сам: «Все возможные красные огни мигали невпопад, но адмирал Мада не показывал своего волнения. Весь корабль трясло, по кабине летали осколки посуды и мелкая техника… “Марсель, двигателям конец, уходи оттуда, это приказ!” – закричал он. “Я могу, адмирал, я могу все исправить если…” Связь оборвалась…»

Я сделал глоток и придвинулся к столу. Я был уверен, что не допишу и первую главу, но решил получить удовольствие хотя бы от нескольких часов работы. Надежда сохранить детское ощущение реальности нереальности не давала мне покоя.

Через сорок минут виски закончился. Вся спина и плечи сильно затекли и требовали разминки. Мой рассказ уже довел адмирала до полусмерти, а Марсель скитался по незнакомой ему планете Земля в поисках способа вернуть своего командира к жизни и вернуться домой. Что дальше – непонятно. Как обычно, идея, которая мне казалась идеей для сюжета, на самом деле оказалась идеей для фона. Все это здорово, но еще ничего нет.

Я подошел к окну, на подоконнике лежала немного помятая пачка Мальборо, а рядом валялась сигарета Марселя. Она была длиннее обычных сигарет и чуть толще. Фильтр, обертка и внутренности имели одинаковый, темно-зеленый цвет. Ощущение опасности совсем притупилось, Марсель из парка и Марсель из моих исписанных страниц соединились в одного персонажа, которому я сочувствовал и верил. Я хмыкнул, криво улыбнулся и закурил неизвестную сигарету.

Она была очень крепкая, но по ощущениям горела слабее, как будто с более низкой температурой чем привычный табак. Приятный, густой дым напоминал сладкую вату, обтягивающую весь рот. В первый момент не было никакого вкуса, но потом сразу миллион вкусов стали взрываться внутри: табак, дождь, мед, какие-то кислые ягоды… «Приятная, классная штука», – подумал я, достал сигарету изо рта, посмотрел на струйку дыма, спешащую покинуть огненный кончик. За окном было темно, внутри комнаты горела грустная лампа над письменным столом. В отражении на стекле я увидел свои желтые, исписанные листы. «Адмирал Мада…», – сказал я вслух и представил, что эту комбинацию звуков вполне можно было бы услышать в фильме. Взгляд сфокусировался на моем отражении. Лицо было окутано дымом, резкие тени выглядели очень драматично. Я затянулся еще раз, сощурив глаза от новой порции густого дыма, а когда вновь раскрыл глаза, увидел свое отражение намного четче и мягче, без контрастов и темноты под бровями. Белая пелена скрыла все, кроме отражения лица, и в стекле уже не было видно ни комнаты, ни лампы, ни рукописи. Я выдохнул, повернулся и не увидел ничего знакомого. Моей комнаты больше не было.

—

Я резко повернулся назад и встретился глазами со своим отражением. Оно было испуганным, глаза широко раскрыты. Я повернул голову наверх – в небо уходила темная стеклянная стена небоскреба и терялась в тумане на высоте нескольких сот метров. Туман был один в один как дым сигареты, которая к этому моменту уже почти потухла. Дымка двигалась медленно, как в фильме.

Еще несколько секунд я осматривал свои руки, ноги, бетонный пол, небо и крутился на месте как нервный пёс. Моей комнаты нигде не было, я был в центре какого-то бесконечно карикатурно-пустынного города, дул легкий ветер, а в тумане над головой чувствовалась какая-то жуть. С опозданием закружилась голова, я зашатался и сел на влажный бетон. Голова бессильно запрокинулась назад, и я уставился в небо.

– Что… – я смог выдавить из себя. Голос был хриплый, то ли от крепкого табака, то ли от удивления, если это всепоглощающее чувство можно так назвать. Вернулось еще одно детское ощущение, которое не вспоминалось, кажется, ни разу за последние десятки лет, никакая книга или фильм не способны были вызвать её. Идеальный, съедающий все ужас, абсолютная темнота и звенящая тишина страха. Никто и ничто мне не поможет, я навсегда потерян и забыт.

Наверное, это галлюцинации. Большой ошибкой было попробовать эту сигарету. Я закрыл глаза и попытался успокоиться под гулкий звук сошедшего с ума сердца. Раз. Два. Три… Чёрт! Чёрт-чёрт-чёртов-чёрт! Я нервно вскочил, от резкого движения голова закружилась еще сильнее, я шагнул вперед и уперся руками в стеклянную черную стену. На ощупь это было обычное стекло, холодное и немного влажное. Хотя нет, это мои ладони, мокрые от пота. Упершись обеими руками в здание, я опустил голову и посмотрел на асфальт. Там лежала частично сгоревшая сигарета. Я поднял её в надежде увидеть в зеленой палочке хоть какое-то объяснение происходящему. Поднял голову – в отражении в стекле снова появилась моя лампа. Очередной резкий разворот. Я снова в своей комнате.

—

Я никогда не верил в существование неотличимых от реальности галлюцинаций. Наверное, боялся представить, что мозг может вот так взять, и полностью обмануть сознание. Абсолютная, непоколебимая реальность реальности это последний предел, перейдя который можно просто забыть о восприятии реальности как о чем-то имеющем смысл.

Разве бывают такие наркотики, которые генерируют несколько секунд четких, совершенно реальных галлюцинаций, при этом не вызывают побочных эффектов?

Прошло примерно два часа. Естественно, я не мог заснуть. Писать тоже не хотелось. Хотел прогуляться, но почему-то идея пустого ночного города сильно пугала. Единственное комфортное место в мире сейчас тут, в моей квартире.

Неизвестная сигарета была выкурена на процентов десять. Начальный страх постепенно улетучился, осталось любопытство. Насколько я могу судить из своего небогатого опыта исследования неизвестности: любопытство, освободившееся от страха, это самое сильное любопытство.

До рассвета оставалось часа три. Я решился проверить свою гипотезу еще раз. Конечно, это безумие, и если задуматься, то все это больше похоже на отговорку, на высосанную из пальца причину попробовать сигарету еще раз. Допустим, сигарета — некий наркотик, неизвестный город — очень качественная галлюцинация. Это легко доказать с помощью простого эксперимента.

Мой мобильный телефон был довольно старым барахлом, но в ней была камера с возможность снимать короткие видео. Я зажал телефон между двумя книгами, направил объектив на окно и нажал «запись». Я знал, что больше нескольких десятков секунд эта камера не снимет, и это дало мне дополнительную мотивацию не медлить и как можно скорее закурить «волшебную» сигарету.

Ощущения повторились точь-в-точь. Клубы дыма, мое отражение в окне, легкий ветер, внизу вместо ковра уже виден бетонный пол, наверху — бесконечная стена.

Твою мать! Идентичная галлюцинация. Совершенно реалистичная.

Я потрогал стену. Потом пол. Все очень, очень настоящее. Посмотрел по сторонам: стеклянное сооружение уходило в разные концы до самого горизонта. Слышался легкий гул, как будто где-то глубоко работала стиральная машина. Я сделал шаг назад, развернулся. Впереди было большое пустое пространство, бетонный пол и редкие черные точки, какие-то отметки, хаотично разбросанные по всей поверхности. Ближе к горизонту виднелись какие-то сооружения, возможно, такие же как эта высокая стена или здание за моей спиной.

Я представил себя в компьютерной игре. Идеально плоская земля, которую кто-то от скуки покрыл бетонными блоками, а потом расставил в случайном порядке бесконечно высокие сооружения из стекла. Было ощущение полной безжизненности, как будто это сохраненная игра, пылившаяся на задворках чьего-то жесткого диска.

В этот раз я чувствовал себя спокойнее. Возможно, потому что это был эксперимент, а эксперимент всегда звучит безопаснее, чем просто слепое движение.

Пора возвращаться. Я провел здесь уже, наверное, минуту. Камера скорее всего уже остановила запись, и на видео можно увидеть, как я с отсутствующим взглядом кручусь возле окна. Так… Как я вышел из этого состояние в прошлый раз? Сигарета! Я осмотрелся, да, вот она, валяется на бетонном полу как и в прошлый раз. Я поднял и осмотрел её. Так… Вот мое отражение в стеклянной стене. Закрыл глаза. Открыл. Кажется, в отражении теперь виден огонек от моего телефона. Да! Я радостно развернулся, но вместо своей комнаты увидел все то же громадное, плоское поле мертвого бетона.

Самое время почувствовать страх.

Нужно просто повторить все свои действия. Я сел на бетон, как в прошлый раз. Встал, уперся руками в стену. Кинул сигарету на пол, посмотрел на нее, поднял голову. Мое отражение в стекле испытывало ужас. Я представил себе свою комнату, достаточно четко. Диван, книги, стол. Стакан для виски…

Черт! Ничего не выходит!

Я боялся двигаться. Наверное, в этот раз я вдохнул гораздо больше дыма, и эта странная галлюцинация никак не закончится. Нужно просто подождать. Хорошо, что здесь нет никаких монстров или какой-нибудь еще жути. На самом деле, галлюцинация довольно скучная.

Прошла примерно минута. Потом еще одна. Ничего не происходило. Я смотрел на свое отражение, а оно все также было окружено ничем вместо того, чтобы быть частью моей квартиры. Страшное, страшное ничто. Ужас отступил, но любопытство ушло вместе с ним. Теперь я был полон апатичного страха. Все плохо, и я не имею никакого контроля над происходящим.

Оказывается, тот тихий гул все это время нарастал, и я только сейчас заметил, что шум от него уже вызывает физический дискомфорт. Звуки вполне органично влились в мое преобразование из любопытного экспериментатора в бессильную жертву нереальности. Я приложил ухо к холодному стеклу. Звук определенно доносился изнутри. Постучал по стене: глухой звук, как будто стекло было толщиной в метр. Гул продолжал нарастать. Теперь это похоже на турбину взлетающего самолета.

Интересно, могу ли я получить физические повреждения в этом состоянии? Думаю, да. Если мозг поверит, что я оглох от страшного шума, то я оглохну в реальности, как минимум на некоторое время.

Прошло уже неизвестно сколько времени. Ничего не менялось кроме звука из-за стены. Я отошел на несколько метров и начал движение вдоль нее, понимая, что это не имеет смысла: у стены не было конца до самого горизонта, она выглядела одинаково плоской, без каких-либо выделяющихся элементов. Высоко над ней висело густое облако, неба не было видно нигде.

Решив осмотреть себя, я понял, что внешний вид и одежда перешли вместе со мной из реальности в галлюцинацию: я был в кроссовках, которые любил носить дома как американец, в старых серых брюках и простой белой футболке. В карманах было пусто.

Нужно хорошенько подумать. Если все это — плод моего воображения, то я, будучи далеко не самодеструктивным человеком, должен помогать сам себе. Я должен нафантазировать выход из этого состояния, ну или как минимум какую-то помощь. Я хочу попасть домой, выйти из этого состояния, поэтому должно случиться что-то, что поможет мне. Реальность должна подстроиться под своего создателя, верно?

Внезапно, гул, уже агрессивно громкий, остановился. Весь мир погрузился в тишину, в ушах звенел остаточный рев. Через пять секунд — сильный металлический удар, как будто столкнулись чугунные батареи огромных размеров. Уверен, звук издала та же субстанция, что гудела все это время. Потом еще один удар, чуть тише. Потом, почти сразу, еще один, еще тише. Потом, с увеличивающейся частотой последовали новые, удаляющиеся удары. Похоже на звуки трогающегося поезда, когда по ходу движения в ход включаются все новые и новые вагоны.

Я крепко закрыл глаза в надежде, что могу наконец выйти из этого состояния. Пытался сосредоточиться, но с каждым новом ударом реальность происходящего вбивалась все глубже и глубже в меня. Наконец, удары прекратились на пару секунд, и пока в ушах еще висел остаточный звон, все пространство наполнилось самым жутким звуком во вселенной. Как будто миллионы тяжелых медных тромбонов стали играть самую низкую ноту. Если бы звук был веществом, то этот звук был бы кипящим свинцом, заливающим все в мире. Тщетно, я закрыл уши и весь сжался, но это совершенно никак ни на что не повлияло.

Паникуя, я смотрел по сторонам. Изумление это, пожалуй, единственное, что помогло мне не сойти с ума от адского рева. В этот раз я хотя бы понимал, что издает звук: бесконечно длинная и высокая стена двигалась, ехала, словно по рельсам, едва заметно. Сначала вдоль, в правую от меня сторону, потом к движению добавилось еще одно направление и стена поехала уже по диагонали, в мою сторону. Я побежал. Из-за однородной структуры стены и её гнетущей бесконечности было сложно ощущать скорость. Мое движение и движение самой стены никак не влияло на звук, продолжавший заменять собой все существующее.

Вскоре, я выдохся, начал задыхаться, а стена, кажется, разгонялась и продолжала лететь на меня. Теперь было понятно — стена близко и мне не убежать от нее. Еще раз взглянув по сторонам, я удостоверился, что конца нигде не видно и оббежать стену не получится. Я продолжил бег, в надежде оставаться как минимум в нескольких метрах от стены, но она продолжала ускоряться, а я — замедляться.

Я сделал рывок. Стена стала сначала будто стоять на месте, а потом медленно отдаляться. Несколько мгновений я был даже воодушевлен, как будто мне удавалось убежать от хищника.

Единственная надежда — стена остановится раньше, чем я.

Еще пара минут и я упал. Это были последние резервы моего организма, не привыкшего к бегу. Горло горело, руки и ноги тряслись, пот капал на влажный бетонный пол и сливался с темной поверхностью. Еще секунд десять и стена размажет меня по поверхности как кусок теплого масла. Поначалу я думал, что смогу просто сесть и поехать, пусть стена толкает меня вперед. Но сейчас сомнений не было — стена ехала слишком быстро, а бетонный пол был слишком неоднородным.

Неужели, жуткий звук миллиона адский тромбонов это последнее, что я услышу?

Стена была уже совсем рядом. Я поднял мокрую от пота голову, еще раз посмотрел наверх — бесконечность, направо — бесконечность, налево… Однородную стеклянную поверхность стены что-то нарушало.

​Я вскочил и побежал вперед из последних сил, стараясь рассмотреть темное пятно, двигающееся вместе со стеной по направлению ко мне. Кажется, это дыра, что-то вроде открытой двери или окна. Это мой единственный шанс. Задыхаясь, я синхронизировал свой бег с движением стеклянного монстра таким образом, чтобы оказаться рядом с дырой, трясущиеся ноги сумели скоординировать финальный прыжок, и я приземлился на что-то металлическое внутри стены. Ужасный звук стал более щадящим и глухим. Кромешную тьму нарушал единственный источник света — окно, в которое я умудрился влететь. Теперь я ехал внутри, как насекомое в поезде. С этой стороны во все стороны до бесконечности была чернота.

Глава 2: Важность смысла переоценена

Продолжаю публиковать романчик в процессе написания. Все опубликованные главы одним большим документом можно найти на rakh.im/veter.

​Прошло, наверное, уже два часа. Я инстинктивно пытался найти хоть что-то хорошее в текущей ситуации. Хотя бы не нужно бежать, успокаивал я себя. Но это не работало. Я вообще не должен бежать, невозможно убегать от стены, невозможно ехать в бесконечном, черном блоке с дыркой. Это все невозможно, это должно прекратится, галлюцинация должна закончится.

​Галлюцинация не заканчивалась.

​Я всеми силами отгонял от себя мысли о том, что все происходит на самом деле, что это не плод моего воображения, сдобренный наркотиками. Мне не знаком эффект от тяжелых наркотиков, но я уверен, что таким он быть не может. Хотя, вдруг Марсель и правда не с Земли, и это инопланетянские наркотики?

​Это уже бред.

​Ха, бред… Как будто все остальное не бред.

​Я сидел на месте все это время, изредка вставал и отходил на пару метров от дыры, через которую попал сюда. Кажется, что я в огромном, темном грузовом вагоне или стальном контейнере. Кажется, все поверхности были черными, так, что свет из окна почти ничего не мог осветить. Естественно, идти куда-то вдаль от окна было еще страшнее, чем думать о том, что это не галлюцинация.

​Еще несколько раз я пытался крепко зажмуриться, сосредоточиться и вернуться домой. Ничего. Я пытался вспомнить свою квартиру в деталях, пытался представить себя там. Думал о еде и яблочном соке.

​Черт, я хочу пить. ​Реальный ужас происходящего начал накатывать волнами. Последние надежды хоть что-то понять стали предавать меня. Это просто бред, фантастика, больное воображение. Еще минуту назад я даже пытался адекватно оценить свое состояние, выдвигал гипотезы. Сейчас мной овладела паника беспомощности.

​В потоке неуправляемых мыслей появилась яркая идея: что, если выпрыгнуть наружу? Убить себя. Возможно, это будет выходом. Нет, не выходом из ситуации, не “решением проблемы”, а реальным выходом из галлюцинации?

​Нет, это слишком опасно. Это бред.

​Бред.

​Прошел еще час или около того. Стена продолжала двигаться, а вместе с ней и мое беспомощное тело. Из окна было видно все то же бесконечное плоское поле бетона. Иногда казалось, что стена замедляется, потом снова ускоряется. В эти моменты я радовался изменению, но тут же ловил себя на мысли, что это даже если стена остановится — для меня это не будет хорошей новостью.

​Когда я встал и стал ходить рядом с окном в очередной раз, боковым зрением заметил чуть видимую точку света. Далеко-далеко, справа от окна, как будто в километре от сюда на той же стене есть такое же окно. Сколько бы я ни жмурился, было невозможно определить размер той точки. Возможно, это крохотная дырка в ста метрах от меня, возможно это громадная дыра в десяти километрах. Так или иначе, это что-то, чего там не было еще несколько минут назад.

​Наконец, появилась иллюзия выбора. Я могу продолжать сидеть здесь, а могу двигаться в сторону новой точки. А что если мое окно закроется, и я останусь тут навсегда, в этой темноте?

​Еще раз осмотрев черноту во всех направлениях и не найдя других новых точек света, я решился. Каждые пять-десять шагов я оборачивался: мое окно стабильно горело яркой полоской и постепенно отдалялось. Но неизвестная точка почти не менялась. Только через несколько минут, когда мое окно позади стало размером с ноготь, точка стала заметно больше.

​Мозг отказывался работать в нормальном режиме. Темнота рождала полоски, круги света и звуки. Вот они, настоящие галлюцинации. Не явные, не яркие, но страшные.

​Не знаю, сколько времени прошло, наверное, минут сорок, когда точка впереди была уже не точкой, а знакомой полоской. Это без сомнения было такое же окно, примерно такого же размера. Вскоре я услышал шум, как будто кто-то перебирает мешок с барахлом. Я замер.

​Ничего. ​А потом снова нервное шуршание.

​Нигде ничего не было видно кроме полоски света впереди. И вдруг кто-то запел сиплым, дурачливым голосом: “донч йуу… парам-парам… фогед-абаут-миии… “.

​Черт.

—

​В моменты беспомощности и ощущения собственного ничтожества любой выбор кажется важным и имеющим смысл. Я еще каким-то образом это понимал, но последние капли разумного анализа покидали меня. Я мог выбрать: стоять здесь в темноте дальше, продолжить движение или, может быть, подпеть незнакомцу. Я знал эту песню, она играла в конце фильма “Breakfast Club”. Вся моя жизнь, все, мои действия и решения привели меня к этому выбору: молчать или петь песню из фильма.

​Шуршание и пение продолжалось, незнакомец, кажется, копался в своем мешке, отвлекался время от времени, замолкал на несколько секунд, но рано или поздно возвращался к пению припева. Других куплетов он, видимо, не знал, перепевел один и тот же припев с одними и теми же звуковыми эффектами между строк.

​Оказалось, я медленно иду вперед. Видимо, любопытство и страх решили все между собой, к тому же, идея того, что я здесь не один, вселяла какое-то чувство, напоминающее надежду. Пройдя метров сорок без единого звука я разглядел человека. Он подошел к окну и принялся раскладывать что-то на полу. Думаю, меня бы он не смог увидеть даже если смотрел бы в мою сторону, так сильно окружающая тьма контрастирует с ярким светом окна.

​Это был мужчина в синем комбинезоне, возможно джинсовом, что-то на грани модного и промышленного. Длинные, прямые, светлые волосы дрожали от потока воздуха из окна. Они закрывали лицо. На ногах у него блестели чистые-чистые высокие кожаные ботинки. Человек напоминал работника завода или автомеханика, но не настоящего, а с плакатов: чистый, аккуратный, наверняка красивый.

​Я остановился в нескольких метрах от него и продолжил наблюдать. Рядом с окном лежал большой походный рюкзак, на полу разложены сумочки, запакованные в пакеты элементы одежды, какие-то пачки, кажется, с едой, бутылки с водой. Он как будто собирался в поход. Чуть дальше в тени лежали другие мешки, видимо, палатка и прочая походная утварь. Уже несколько минут человек молчал, лишь время от времени мелодично завывал.

​Я подождал еще несколько минут, тот продолжал копаться, расклаывать и перекладывать вещи, жуя что-то на ходу. Я страшно хотел пить, и думал об этом с того самого момента как заметил бутылки с водой.

​Как же глупо будет выйти из темноты сейчас и попросить воды…

​Но я понял, что именно это и произойдет. У меня нет другого выбора, это совершенно нормальный сценарий. Я скажу “извините, можно попить”.

​«Ну и денек, а… Не поделитесь водичкой» ​Ха-ха!.. Ну и бред.

​По неизвестной причине я расслабился и, видимо, в бредовом угаре забылся и прыснул тихим смешком. Шум от движения стены был здесь таким же сильным, как и у моего окна, но мою усмешку услышал незнакомец. Он резко повернулся в мою сторону. Теперь было видно его лицо: идеально выбритое, с узкими скулами и тонкими губами, большими широко посаженными глазами. Он был явно напуган.

​Я — еще сильнее.

​Человек медленно встал, не спуская взгляда с той точки, где в темноте находилось мое глупое тело, сделал два шага назад, уйдя наполовину в тень, так, что была видна только одна нога и часть руки. Он нагнулся, достал что-то из своего рюкзака и полностю скрылся в темноте.

​— Выходи на свет, или я стреляю. Пять, четыре, три… два…

​Он считал намного быстрее, чем это обычно происходит в фильмах. Я не успел ничего подумать и просто побежал на свет. Встав у окна, я сказал:

​— Извините, я не хотел так… напугать вас… Я просто хочу пить. Хочу.. Хотел попросить у вас воды. Попить.

​Из темноты донесся голос:

​— Новичок?
— Ээмм… Что?
— Ты новичок? В первый раз крутишься?
— Я не знаю… Я не знаю где я. Просто хотел попить.

​Вот же оно, держись за эту возможность понять что происходит! Я понял, что издаю звуки, выдающие во мне сумасшедшего. Незнакомец, очевидно, понимает, где находится и зачем. Он живет в этом выдуманном мире, он чувствует себя тут комфортно. Мне нужно выведать у него хоть что-то.

​Он выдержал паузу, потом сказал «вон, слева от тебя, возьми одну бутылку».

​Это была самая вкусная вода в моей жизни.

​— Спасибо, — услышал я свой голос. — Что теперь? Можно я спрошу… что это за место. Я не понимаю как попал сюда, потом стена поехала, я прыгнул вовнутрь, и… я ничего не понимаю.

​Да, когда пытаешься объяснить все это — звучит глупо.

​— Сюда нельзя попасть просто так, я не верю тебе. Если ты патрульный, то знай — я свободный гражданин локальной группы и имею право на передвижение по мирам группы.

​Последняя фраза звучала как будто он произносил ее уже миллион раз, на автомате. Я глубоко вздохнул: снова вернулось полное ощущение бесконечной как эта чернота неизвестности. Нужно просто объяснить все как было, это мой шанс. Не нужно разговаривать глупыми обрывками как в фильмах, нужно просто объяснить все толком.

​— Я шел домой по парку и встретил человека, он подарил мне непонятную сигарету, я закурил ее дома и попал сюда, я появился снаружи стены, а потом через несколько секунд снова оказался дома. Я думаю… Я думал, это галлюцинация, что сигарета содержит наркотик или что-то такое опасное. И… я потом попробовал опять, но уже не вернулся домой. Я не знаю, что это был за человек в парке, что это за сигарета и что это за место. Я не понимаю, что значит «новичок», «патрульный» или «локальная группа». Я вообще ничего не понимаю, мне, честно говоря, очень страшно, я хочу домой, а вы там стоите в тени, и мне от этого еще страшнее…

​Он удивленно молчал, а мне это показалось идеальным моментом чтобы безобразно и очень громко допить остаток прекрасной холодной воды.

—

​Мы просидели вместе несколько часов. Его звали Акс, и он оказался классным, кажется, парнем. Кроме бутылки воды я получил от него еще пару бутербродов и сигарету. Обычную сигарету с табаком.

​Но самое главное, я получил хоть какие-то объяснения. Не думаю, что мне хватало глупости полагать, что может существовать нормальное объяснение происходящему. Такое, после которого я бы улыбнулся и сказал «а, ну, все ясно!». Каким бы не были слова Акса, все это бред и безумие. Но безумное, потенциально лишенное смысла объяснение лучше, чем сводящее с ума невежество. Во всяком случае, я пришел к такому выводу после долгих часов внутри этой галлюцинации.

​Важность смысла переоценена. Куда важнее понять важность самого факта наличия информации.

​По словам Акса, окружающее нас — никакая не галлюцинация, а самый что ни на есть реальный мир. Конечно, персонажу из галлюцинации выгодно говорить именно так, иначе он перестанет существовать. Мы в данный момент находимся в так называемой Центрифуге, гигантской машине, выполняющей роль транспортной развязки. Центрифуга перевозит грузы между параллельными мирами.

​Ах, да, существует бесконечное количество параллельных миров. Некоторые отличаются друг от друга мелочами, некоторые совсем не похожи на другие. Предположительно, мой дом находится в одном из таких миров, а «космический инженер» Марсель — такой же вольный путешественник, как Акс.

​— Ты просто с дикого мира, ну, то есть с такого, куда не провели канал, — говорит Акс.

​Механики движения между миром и Центрифугой с помощью сигареты я не понял. Как я и подозревал, сигарета содержит галлюциногенные вещества, но вместо привычных видений переносит разум и, каким-то образом, тело в ближайшее отделение всегда работающей Центрифуги. Бесконечная стена, от которой я убегал и в которую потом запрыгнул это всего лишь стена огромного грузового контейнера. Он сейчас продолжает двигаться в сторону выходного канала, после чего будет доставлен на один из миров.

​— Вообще, нам тут нельзя находится, тут только грузы. Но есть закон, позволяющий гражданам свободно передвигаться между мирами своей локальной группы.

​Слушая это, большую часть времени я думал, как все это ложится в мою картину реальности и как эта информация поможет мне вернуться домой. В целом, о реальности такой вселенной я мечтал с детства, и именно поэтому всегда любил научную фантастику. Противоречий нет, так что, не будучи предубежденным, я постарался принять эти объяснения как потенциально верные. Как минимум, они объясняют последний день моей жизни.

​Получается, моя Земля не является частью сети, объединенной Центрифугой. Значит, сейчас я двигаюсь в этом контейнере куда-то, но точно не домой.

​— Это все здорово, Акс, но что мне делать? Для меня все это в новинку, и я лишь хочу попасть домой.

​Чем больше я его расспрашивал, тем больше убеждался, что Акс это простой обыватель, и нисколько не специалист по вселенной. Он объяснял все на примитивном, житейском уровне, сравнивал многогранность миров с Кубиком Опенгеймера, который, судя по всему, является аналогом Кубика Рубика в его мире. Было похоже, что многие факты он просто помнит со школы (если допустить, что у них бывают школы). Я с жадностью цеплялся за мысль о глупости Акса после того, как услышал ответ на свой вопрос.

​— Ну-у-у… Наверное… Никак… Я вообще не понимаю как ты мог сюда попасть. Перемещения в неподключенные миры технически возможны, но только не через Центрифугу. Тот парень, которого ты встретил там, по описанию похож на обычного путешественника, но что-то тут не так… Как он мог туда попасть? И как ты попал в Центрифугу? Хотя, это как раз понятно… ну, почти.

​— Как же? Если мой мир не подключен к ней.

​— Там просто сработала близость. Значит, совсем рядом был подключенный мир, и ты попал в его канал.

​— Так, ну, допустим. Но Марсель… Пусть, это не путешественник, а кто-то другой. Какие люди могут посещать миры, не подключенные к Центрифуге?

​— Как минимум техники. Не знаю, честно говоря, чем конкретно они занимаются. Но они работают в агентствах, которые подключают новые миры. Так что, возможно, он готовит твою планетку…

​Ха! Марсель все таки почти космический инженер!

Глава 3: Процесс отсутствия

Продолжаю публиковать романчик в процессе написания. Все опубликованные главы одним большим документом можно найти на rakh.im/veter.

Это казалось невозможным, но я заснул, не смотря на безумность ситуации и шум двигающегося контейнера. Это был глубокий, темный и пустынный сон, который бывает при полном физическом изнеможении. Такой, после которого просыпаешься и не знаешь — прошел час или десять часов.

Акс разбудил меня и сказал что-то, я не расслышал в полусне. Шум был уже другим и продолжал изменяться. Когда я окончательно пришел в себя, то понял — контейнер замедляется. В окне почти ничего не изменилось, такая же бесконечная плоскость, но почти на самом горизонте появилась чуть заметная темная полоска.

— Еще минуты три, — сказал Акс.

Похоже, все его вещи были аккуратно разложены по рюкзакам. Карманы комбинезона были набиты и смешно торчали во все стороны. Интересно, что у него там кроме еды. Оружие? Электроника? Фантастические устройства?

Перед тем, как я заснул, мы еще долго разговаривали. Знания множества деталей об этом мире никак не помогали мне ответить на вопрос «как попасть домой?». Моя Земля не подключена к Центрифуге и вообще не является частью цивилизации в широком смысле этого слова. Единственная зацепка — это Марсель, предполагаемый механик, занимающийся подключением новых миров к сети. Если эта теория верна, то нужно найти место, где он работает. Там, возможно, смогут мне помочь.

Но я понятия не имел, чего ожидать от других миров. Через каких-то двадцать минут я окажусь, о господи, в параллельном мире. Там все будет как на Земле, но с порталами вместо банкоматов? Или там живут монстры, не похожие на людей? Последнее менее вероятно, потому что пока я встретил двух представителей других миров, и оба были вполне себе обычными людьми. К тому же, говорили по-русски без какого-либо заметного акцента.

— Акс, ты можешь помочь мне?

Мне стоило сфокусировать все свое внимание на текущей ситуации и на реакции моего собеседника, но беспорядочный мозг, будучи типичной пьяной макакой, прыгал с мысли на мысль. Я думал про свою любимую научную фантастику: в книгах и фильмах про другие планеты или миры проблема языка решалась легко — они либо просто игнорировалась, и все существа говорили по-английски, или у всех была какая-то отмазка вроде вавилонской рыбки из «Автостопом по Галактике». В моей галлюцинации никакой рыбки, переводящей любые звуки на нужный язык, не было, так что оба «чужих» говорили по-русски.

Возможно, русский язык — это язык международного общения Вселенной? Не самый очевидный вариант. Возможно, оба пришельца просто из тех же областей параллельного мира?

Пожалуй, другие миры не сильно отличаются от моего.

Акс, кажется, понимал, как мне страшно, но помогать не хотел или не мог. У него был свой план, и после «приземления» мы должны были разбежаться, в прямом смысле, в разные стороны.

Темная полоска на горизонте была уже достаточно близка, чтобы понять: это громадная черная яма, такой же бесконечной ширины, как и наш контейнер.

— Очень важно успеть выпрыгнуть в первые девять секунд, Адам, очень важно. Иначе конец. Девять секунд. Девять.

Я внимательно слушал и кивал.

— Окно, — он кивнул в сторону дыры, — это зацепка для крана, который двигает контейнер. Когда контейнер войдет в шлюз, он будет опускаться девять секунд. Снаружи будет темно, и нам нужно выпрыгнуть в эту темноту. Долго объяснять, но таким образом мы попадем прямо на материк, в район порта. Другого шанса нет.

Вообще-то, это хороший момент для того, чтобы закончить галлюцинацию. От нового страха вернулась надежда на то, что это все неправда. Будет эффектно, правда? Выпрыгнуть в темноту и очнуться в своей квартире…

— … внутренности, и вообще, все снаружи оказалось, так что лучше заранее, чтобы не рисковать. Понятно?

— Прости, я отвлекся. Мне страшно, Акс. Я не понимаю…

— Послушай, времени почти не осталось. Постарайся запомнить, что я говорю, а снаружи уже делай что хочешь, можешь бояться, плакать, это уже не мои проблемы. Я прыгну первым, ты прыгай сразу за мной, не жди ни секунды. Если не выпрыгнуть в течение первых девяти секунд после темноты, то в это отверстие, — он снова кивнул в сторону дыры, уже с раздражением, как будто объясняет очевидные вещи идиоту, — в это отверстие войдет крюк крана и заполнит тут все пространство чтобы крепко взяться за контейнер. Останешься тут — и тебя расплющит. Всего к чертям расплющит. Понял?

— Понял.

Простота и опасность немного освежили меня. Где-то в глубине гулко билось сердце, я смотрел на единственную каплю пота на лбу Акса. Она совсем не двигалась. Почему?.. Почему она не двигается… Капля…

— Снаружи будет скорее всего какая-нибудь дикость: лес или поле. Сразу беги в укрытие, желательно куда-нибудь под густое дерево или куст. Спрячься там и удостоверься, что никто не преследует тебя. Это маловероятно, но… бывает. Сейчас все стало проще, но еще недавно таких, как мы отслеживали и наказывали.

Это были плохие новости, но я их воспринял просто как сухую информацию, не относящуюся к своей реальности. Как новости про войну.

— А дальше? Что мне делать дальше? У меня даже денег с собой нет…

Я тут же понял, что сказал ерунду: даже если бы у меня были деньги, то какой от них толк в параллельном мире? С другой стороны, если на них написано что-то по-русски…

— Что за тенек?.. Не важно, нет времени. Дальше ищи город, он всегда неподалеку. А там действуй как мы обсуждали до этого.

За окном темная яма занимала уже половину всей плоскости и продолжала быстро приближаться. Гул контейнера ушел в гулкий бас, казалось, что заложило уши.

Мы сели по обе стороны от окна, спиной к стене. Акс смотрел вперед, в глубь темноты, а я смотрел на него. Идеально подготовленный к любым ситуациям, в педантично собранном комбинезоне и с рюкзаками, он стал для меня образом профессионального путешественника Центрифуги, серьезным и ответственным. После всех этих бесед я так и не выяснил ничего о нем самом. Каков его мир? Есть ли у него семья? Типично ли это для его народа — путешествовать тут?

Оставалось совсем немного. Любопытство — вот чувство, которое нужно питать и сохранять всеми силами. Только оно способно противостоять страху. Я не был уверен, что это странное желание прыгнуть в тьму питается именно любопытством, но решил не думать о таких сложных вещах.

Реальный мир намного проще: 9 секунд или смерть.

— Не двигайся, пока я не встану.

Двигаться было сложно — контейнер замедлялся, и инерция прижимала тело к стене. Акс начал ритмично дышать, я стал повторять за ним. Сначала давление напоминало детские горки, но с каждой секундой оно усиливалось, так, что вскоре стало мутнеть в глазах. Пилоты истребителей и космонавты… двигают… ощущают такие… такое… Глаза.

Стало отпускать. Я вспомнил, что у пилотов истребителей от частых посадок на авианосцы со временем отслаивается какая-то часть глаза. Страшно.

Акс встал перед окном, упираясь одной рукой и ногой о край стены. На меня он даже не посмотрел. Наклонил голову на плечо, второй рукой закрыл второе ухо. Издалека стал приближаться страшный, отвратительный скрежет, как будто вселенское зло писало огромным мелом по огромной доске. Я засунул пальцы в уши, там было мерзко и липко.

Скрежет усиливался еще несколько мгновений, потом резко прекратился и все заполнилось густой тишиной. Акс сделал шаг назад, сказал «сейчас!» и прыгнул в черное окно.

Я вскочил. В окне ничего не было. Та же тьма.

«Иду», подумал я.

И прыгнул.

---

Морозный воздух нерасторопно прошелся по лицу. Это было приятно и неожиданно, наверное. Глаза постепенно привыкали к темноте, вокруг меня проглядывался и выходил из тумана лес. Поднимаясь с колен, я оперся руками в острый снег. Кажется, я все детство провел с руками в снегу.

Кроме деревьев, снега и звездного неба ничего видно не было, но окружающий мир не был похож на другую планету. Это обычный, зимний лес. Тайга? Лапландия?

Снег был неглубоким, и я без труда осмотрелся. Где-то неподалеку должен быть город, но ничего, указывающее на цивилизацию, не проступало из тьмы. Ни света, ни звуков. Полярная звезда должна указывать на север, подумал я, но сразу понял, что север мне ничего не даст. Как и юг. В южном полушарии полярная звезда укажет… или ее там не видно?

В небе не нашлось знакомых форм. Никакого ковша, никакого креста.

И никакой луны.

Лес сгущался равномерно во все стороны, и горизонт был уныло-черным, поэтому я просто начал двигаться куда-то, стараясь не сбиваться с ровной линии. Мороз стал заметнее, наверное, я просто остыл после страшного прыжка в неизвестность, но теперь постепенно разогревал кровь ускоренным шаганием в тьму. По ощущениям было градусов пять ниже нуля, и долго продержаться я не смогу.

Через минут двадцать резкий порыв теплого ветра ворвался в до этого совершенно спокойный и безветренный лес. Как будто кто-то выстрелил из огромной тепловой пушки. Если бы такие ветра повторялись достаточно часто, то снега в лесу давно бы не осталось. Поток улетел так же быстро, я замер и повернул голову направо: где-то вдали у горизонта мерцал оранжевый огонек.

Еще минут через пятнадцать я был совсем рядом с источником света. Это должен быть обещанный город, но новых огней не появлялось, а этот, оранжевый шарик, дрожал как костер. Сквозь легкий хруст снега я уловил человеческое бормотание.

С таким же ощущением как в контейнере, когда я прятался в темноте чтобы подойти поближе к незнакомцу, я медленно двигался от дерева к дереву, стараясь скользить по снегу и не шуметь. Две или три крупные фигуры сидели вокруг костра, а их тени плавали по белой поверхности леса.

Сильно ближе подходить я боялся. Лица и руки пугали, а сами люди были крупнее обычного. Похожие на лесников в клетчатых рубашках, бородатые и суровые, они что-то энергично обсуждали, но я не мог разобрать ни слова. Это единственные признаки жизни, которые я смог найти, но подойти к ним, показать себя казалось самой плохой идеей на свете. Их медленные движения, тон бормотания и даже позы отталкивали, были жуткими и вызывающими отвращение.

Я просто стоял за деревом и смотрел на них, как какой-то испуганный, но любопытный зверь.

Разговор напоминал дружеские алкогольные посиделки. В какой-то момент ровное бормотание превратилось в звонкое бурчание, громкость нарастала, и вдруг один из гигантов выплюнул яркий и темный смешок из самых глубин живота. “Хха!” – и – клянусь! – бороды его собеседников натянулись от ветра, костер чуть не погас, и в лес улетел заметный теплый поток воздуха, жаркий шар.

Я сжался, наблюдая, как все захохотали в ответ, но уже не так глубоко. Не было сомнений, что каждый из них способен выплюнуть из себя ветер.

Минуту назад они казались мне жуткими. Теперь они кажутся мне монстрами. Пару мгновений я успел наблюдать за подступающей паникой, и почти сразу же потерял контроль. Сердце с заметной болью билось об стенки груди, ноги хотели бежать, бежать несколько дней, без остановки. Холодный воздух стал обжигающе горячим, я стал делать короткие, острые вдохи и выходы, и на пятый или шестой раз выдохнул так сильно, что казалось легкие сжались в маленький шарик. Я замер. Все замерло и стало… понятным и простым.

Я просто стал двигаться вперед. Не потому что хотел или не хотел, не потому что так нужно или полезно. Просто был процессом движения. Я осознавал движение, но только потому, что все вокруг двигалось назад. Возможно, я не был процессом движения, а был процессом наблюдения за движением всего остального. Но на самом деле это не играет никакой роли. Нет никакой разницы.

Я чувствовал, как прохожу сквозь частички воды в воздухе. Сквозь бороды странных существ. Сквозь кору деревьев и сухие ветки. Сквозь снег, и мороз, и небо, и страх, и смех, и пустоту. И растворяюсь в ней.

И просто перестаю быть процессом движения, и становлюсь процессом отсутствия. Любопытно — как я попал сюда? Из всех мест в бесконечном времени, я ощущал себя именно этой частью Вселенной.

Сидящие у костра резко вскочили и повернулись в мою сторону. Костер снова почти погас, одежда и бороды были плотно натянуты назад, а за их спинами ветер убегал в глубину леса, наклоняя ветки и поднимая снег с земли. Лес передо мной растаял, и от моих ног на десятки метров вперед вместо снега чернела влажная полоса земли и травы.

Я снова вернулся к панике и страху.

Бежать.

Казалось, что я бегу как спортсмен, как профессиональный бегун по снегу. Сзади слышались крики, но звуки не приближались, как будто преследователи поддерживали идеально ровное расстояние.

Убегать от людей оказалось очень легко, даже легче, чем от контейнера. Нужно просто ставить одну ногу вперед, а потом не забыть поставить другую ногу вперед.

Темный горизонт оказался сплошной темной стеной, и лес просто закончился в какой-то момент. Повернув направо, я побежал вдоль стены. Теперь крики приближались, и если стена не закончится, то меня точно настигнут.

Еще минута. В груди уже совсем плохо. Кого я обманываю, я не профессиональный бегун по снегу. Кроме криков теперь слышен хруст снега. Похоже, это не просто нетипично крупные люди, это настоящие гиганты, многотонные монстры. Поэтому мне удалось не привлекать внимания, наблюдая за их костровыми посиделками: я был маленьким, а они были дальше, чем я думал.

Стена не заканчивалась, но боковым зрением я заметил промелькнувшую неровность слева. Я затормозил, чуть не врезавшись в дерево, вернулся и увидел дверь. Простую железную дверь, в два-три раза выше моей головы, с красивой деревянной ручкой.

Я медленно открыл дверь, вышел в небольшую металлическую комнату, освещенную мерзкими голубыми лампами, закрыл за собой дверь и перестал слышать что-то, кроме своего судорожного дыхания.

С другой стороны была еще одна дверь, чуть поменьше, и рядом с каждым из углов двери стояла цифра 6. Два шага вперед – ноги трясутся после неожиданной остановки. Замерзшая рука нажала на ручку, дверь снова оказалось незапертой. Приоткрыв ее, я выглянул наружу. Приятный теплый воздух, шум каких-то аппаратов… смех? Нормальный, не жуткий смех. Здесь, внутри, в металлической коробке все было максимально не таким нормальным, не таким… не жутким, как там. Снаружи была явь, а тут – кошмарный сон больного человека.

Я вышел и закрыл за собой дверь. По тротуару шли люди, кто-то разговаривал по телефону, два парня тащили какой-то тяжелый ящик, две машины стояли на перекрестке и ждали светофора. Где-то рядом кто-то громко отрыгнул.

Глава 4: Часть ничего (черновик)

Продолжаю публиковать романчик в процессе написания. Это черновик четвертой главы. Все опубликованные главы одним большим документом можно найти на rakh.im/veter.

Вкус металла – это первая информация, которую стал обрабатывать мой мозг после резкого пробуждения. Вслед за этим появились новые ощущения: сухость в горле, жжение кожи где-то внизу, размеренные звуки какого-то механизма. Тело как будто включала команда операторов, строго следуя готовым инструкциям. Наконец, придя в относительно полное сознание, я спросил у человека, стоящего над головой:

– Что?..

Не смотря на глупую формулировку, человек, кажется, понял меня. Наверное, я для него не первый в таком состоянии. Наверное, что-то случилось, а этот человек – доктор. На нем была потрепанная серая одежда без каких-то опознавательных знаков, бледно-рыжие волосы и ухоженная борода с усами.

– Все в порядке, постарайся дышать равномерно и не пытайся вставать.

Я проигнорировал его и попытался подняться на локтях: ничего не получилось, я еле поднял ватные руки над собой, и они тут же упали на грудь. Я почти не почувствовал боли от контакта.

– Все в порядке, просто дыши, ты все равно не сможешь встать. Тебя излечат, не волнуйся, просто не думай сейчас ни о чем.

Думать о чем-то я не мог при всем желании. Жжение где-то внизу усиливалось медленно, но без остановки, и через пару минут в глаза стали падать капли пота, меня трясло от боли, руки все еще не подчинялись, ног я вообще не чувствовал. Я сжал челюсть и стал стонать. Еще через несколько секунд, которые к этому моменту уже казались долгими часами, я закричал. Сухой, хриплый, мертвецки болезненный крик разнесся по помещению. Судя по звуку, это был какой-то ангар или большой склад.

Бородатый человек подбежал ко мне, воткнул что-то в мою руку, и боль внизу на мгновение стала в сто раз сильнее, а потом полностью исчезла. Её эхо растекалось по телу темными тяжелыми волнами. В рот вернулся вкус металла.

– Что со мной? – спросил я. – Ты долго спал, теперь проснулся и все будет хорошо. У тебя повреждены ноги, но их вылечат. Не волнуйся, все в порядке. Сегодня…

Я потерял сознание. Когда очнулся, вместо бородатого человека рядом стояли пятеро похожих друг на друга невысоких парней, в таких же серых одеждах как мой первый собеседник.

– Очнулся. Несём, – сказал один из них.

Они подняли меня, двое за руки, двое за ноги, один шел впереди. В таком положении я смог наконец увидеть свои ноги. Каким-то образом я не издал ни звука, не смотря на весь ужас, заполнивший реальность. Мои ноги были изжеваны неведомым монстром, уродливые обрубки кончались чуть выше того места, где должны быть колени. Кто-то или что-то обработал обрубки огнем, рваные куски были почти черными, вверх уходили запекшиеся темные трещины.

Возможно, внешне я казался спокойным, внутри же все было во тьме. Как та боль, которая довела меня до криков, страх не переставал увеличиваться, он заполнил собой все функции разума: я перестал думать о происходящем, прекратил попытки вспомнить кто я и где я, не смог больше разглядывать окружающее пространство и неизвестных людей. Я стал прозрачным сосудом для страха и ужаса, я больше ни на что не был способен.

Я снова потерял сознание. На этот раз очнулся в другом месте: какой-то небольшой кабинет, где-то сзади светит голубой свет. Бородатый человек вернулся.

– Не бойся, твои ноги в порядке, это просто иллюзия. Из этого кабинета ты выйдешь уже сам, обещаю.

В сосуде, полном страха, нет места надежде.

Бородатый человек начал толкать мою тележку в сторону усиливающегося голубого света. Благодаря страху я не боялся уже ничего. И снова выключился.

Не знаю, сколько времени проходило между моими пробуждениями, ни внутри тела, ни снаружи не было никаких изменений. Я снова лежал в том ангаре, кажется, на том же самом месте. Поднял руки – они послушались без труда. Привстал на локтях и с опасением взглянул на ноги: они были на месте, целые и ровные, с пальцами и волосами. Бородатый человек появился откуда-то справа.

– Ну вот, видишь, с ногами все хорошо. – Это правда была иллюзия? Что со мной было? – В какой-то мере, да. Что с тобой было – на этот вопрос тебе ответит кто-нибудь другой, – он усмехнулся, как будто вспомнил старую шутку, мне не понятную. – Попробуй встать.

Я свесил ноги с тележки. Единственный элемент одежды – серая мешковатая футболка – слабо прикрывала мой пах. Я встал на теплый пол, сделал пару шагов и понял, что со мной на самом деле все в порядке. Я не шатаюсь и не падаю, крепко стою на своих здоровых ногах и хочу кушать.

– Замечательно. Видишь дверь вон там? – спросил рыжий, показывая пальцем в дальний угол ангара. Высокие стены были сшиты из громадных металлических листов, на пересечениях торчали толстые, грубые швы сварки. – Вижу. – Иди туда.

Я не чувствовал себя в полной безопасности, но другого выбора не было.

– Спасибо, – услышал я свой голос.

В небольшой комнате стояла дюжина пластиковых табуреток, на трех из них сидели люди в таком же наряде, что и я: большая рубашка на голом теле и больше ничего. Они молча наблюдали за тем, как я садился на свободную табуретку. Вслед за мной зашли еще двое. В гробовой тишине комната заполнилась людьми за пару минут, а еще через минуту вошел кто-то из работников, в полном сером костюме-комбинезоне и в черных ботинках. Я чувствовал себя побежденным животным в его присутствии, как, наверное, и многие другие полуголые мужчины. Хм, да, в комнате не было ни одной женщины.

– Приветствую вас, пробужденные! Знаю, последние несколько часов для некоторых из вас были очень тяжелыми, но теперь все позади. Все, кто находятся в этой комнате, в идеальном здравии и разуме, сегодня торжественно становятся частью нашей системы, нашего сообщества, нашего… вашего нового дома.

Я прошелся глазами по комнате: как и я, никто ничего не понимал, но все молчали. Прокашлявшись, я решил задать вопрос, но не успел.

– У вас будет возможность получить ответы на ваши вопросы, но сейчас важно, чтобы вы понимали правила.

Его голос был хорошо поставлен. Вся процедура выглядела привычной для него, и эта речь наверняка произносилась много раз. Мой взгляд блуждал между глазами этого человека и его черными ботинками. Мне очень не хватало обуви чтобы чувствовать себя хоть сколько-нибудь комфортно. Задумавшись об обуви, мой разум снова решил обжечь меня воспоминанием об иллюзии отгрызенных ног.

– Главный факт, с которым вам нужно всем смириться: вы ничего не помнете о своем прошлом и не знаете, где находитесь. Это нормальная реакция, вы были заморожены долгие годы, память будет возвращаться к вам с разной скоростью. Мы искренне надеемся, что в первую очередь к вам вернутся счастливые воспоминания, ваши родные люди и любимые дела. Однако, будьте готовы к неприятным мыслям и видениям. Никто не знает, как давно каждый из вас был заморожен и что было в вашем прошлом.

Эти фразы, как бы фантастично и нелепо не звучали, показались мне единственным вероятным объяснением реальности.

—

Меня поселили в маленькую комнату с железными стенами и выдали полотенце, штаны, тапочки и мыло. Вся наша группа поселилась рядом, в соседних комнатах. Мы были в том же здании, в котором очнулись, а когда один из молодых парней спросил «можно ли выйти на улицу?», ему пробурчали что-то невнятное.

Сюрреализм ситуации не позволял просто думать, что я в тюрьме. Но по сути так оно и было. Никто не мог выйти из здания, никто даже не видел окон и солнечного света. Сеть тоннелей соединяла спальные блоки, большой ангар, где мы все очнулись, большую столовую, душевые. Возможно, мы были под землей. Все поверхности, все стены и полы чуть заметно гудели если приложить к ним ухо.

Спустя несколько дней я начал, наконец, выходить из кокона и общаться с другими людьми из моей группы. Память пока не вернулась ни к одному из нас, а среди безумных теорий о происходящем можно было встретить как «эксперимент над людьми», так и «мы все мертвы».

Единственное, что задавало структуру нашим дням это принятие пищи по расписанию. В остальное время мы бродили по разным блокам, разговаривали и спали. Казалось, естественная тяга к развлечениям или творчеству покинула всех в этом месте.

Лабиринтам туннелей не было видно конца. Большая часть дверей и ворот были закрыты, но открытых хватало, чтобы часами ходить от блока к блоку, от комнаты к комнате, от ангара к ангару. Однажды во время ужина я заметил пустое место за столом там, где обычно сидел невысокий лысый мужчина. Мы с ним никогда не общались, но я всегда замечал его за едой. С тех пор его никогда не видели.

Слухи о потерявшихся в лабиринтах становились реальностью.

Наше движение никто не ограничивал, и иногда я уходил далеко в пустынные блоки. Практически везде было освещение. Некоторые блоки были огромными, а некоторые оказывались немногим больше моей комнаты.

Наверное, через месяц или два после пробуждения, я решил уйти в экспедицию. Из полотенца я сделал примитивный мешок, и в течение нескольких дней откладывал куски еды, а после одного из завтраков я пошел вглубь блоков.

Некоторые помещения содержали только по две двери, поэтому их я просто проходил. В помещениях, где дверей было больше, приходилось помечать дверь, из которой я пришел, кусочком еды.

Первая сотня блоков были практически одинаковыми, но постепенно я начал замечать отличия. На полу изредка стали попадаться мелкие металлические детали, что-то вроде гаек или плоских дисков. Я стал собирать их и помечать ими выходы вместо еды. В некоторых особенно больших ангарах освещение было другого цвета, как будто кто-то в какой-то момент поменял старые лампочки на новые.

В первую ночь на железном полу я сильно пожалел, что не взял с собой хотя бы подушку.

Следующий день прошел также. Новые блоки, новые двери, новые металлические детали. Иногда новое освещение.

Еды у меня было на два-три дня, поэтому после второго дня мне обязательно нужно было развернуться и пойти обратно. Я решил рискнуть и половину третьего дня продолжать идти вперед, и развернуться после.

Один из небольших блоков зазвенел от моего крика. После сотен одинаковых пустых помещений я увидел аккуратно сложенные в углу останки человека. Кости и окостенелая масса была частично окутана такой же материей, из которой была сделана моя одежда.

Я грубо растолкал кучу ногой, в надежде найти какие-нибудь опознавательные знаки или предметы.

Ничего.

Потом развернулся и пошел обратно.

Кажется, все тщетно.

Оказалось, я не был единственным, кто решился на подобную экспедицию. Несколько одиночек и несколько групп людей ходили в разные стороны до меня.

Я стал активнее знакомиться с новыми людьми, мы обсуждали прошлое. Я все еще ничего не мог вспомнить о себе, и многие вокруг тоже страдали этим. Но встречались те, кто рассказывал о своей жизни, работе, путешествиях, детях, семьях. Все их рассказы были изолированы, как будто существовали в разных мирах. Не нашлось ни одного общего города или страны в рассказах эти людей. Никто не мог назвать даты, даже даты своего рождения.

Я познакомился с Тробером, невысоким, толстеньким мужчиной примерно моего возраста. Он ходил в одиночные экспедиции два раза: один раз на четыре дня, второй раз на почти две недели. Как и любые другие попытки других людей, походы ни к чему не привели.

Все, что мы смогли обсуждать, это количество тел. Тробер встретил намного больше трупов.

Я понимал, что должен чувствовать печаль или страх. Но не чувствовал ничего.