Продолжаю публиковать романчик в процессе написания. Это черновик четвертой главы. Все опубликованные главы одним большим документом можно найти на rakh.im/veter.
Вкус металла – это первая информация, которую стал обрабатывать мой мозг после резкого пробуждения. Вслед за этим появились новые ощущения: сухость в горле, жжение кожи где-то внизу, размеренные звуки какого-то механизма. Тело как будто включала команда операторов, строго следуя готовым инструкциям. Наконец, придя в относительно полное сознание, я спросил у человека, стоящего над головой:
– Что?..
Не смотря на глупую формулировку, человек, кажется, понял меня. Наверное, я для него не первый в таком состоянии. Наверное, что-то случилось, а этот человек – доктор. На нем была потрепанная серая одежда без каких-то опознавательных знаков, бледно-рыжие волосы и ухоженная борода с усами.
– Все в порядке, постарайся дышать равномерно и не пытайся вставать.
Я проигнорировал его и попытался подняться на локтях: ничего не получилось, я еле поднял ватные руки над собой, и они тут же упали на грудь. Я почти не почувствовал боли от контакта.
– Все в порядке, просто дыши, ты все равно не сможешь встать. Тебя излечат, не волнуйся, просто не думай сейчас ни о чем.
Думать о чем-то я не мог при всем желании. Жжение где-то внизу усиливалось медленно, но без остановки, и через пару минут в глаза стали падать капли пота, меня трясло от боли, руки все еще не подчинялись, ног я вообще не чувствовал. Я сжал челюсть и стал стонать. Еще через несколько секунд, которые к этому моменту уже казались долгими часами, я закричал. Сухой, хриплый, мертвецки болезненный крик разнесся по помещению. Судя по звуку, это был какой-то ангар или большой склад.
Бородатый человек подбежал ко мне, воткнул что-то в мою руку, и боль внизу на мгновение стала в сто раз сильнее, а потом полностью исчезла. Её эхо растекалось по телу темными тяжелыми волнами. В рот вернулся вкус металла.
– Что со мной? – спросил я. – Ты долго спал, теперь проснулся и все будет хорошо. У тебя повреждены ноги, но их вылечат. Не волнуйся, все в порядке. Сегодня…
Я потерял сознание. Когда очнулся, вместо бородатого человека рядом стояли пятеро похожих друг на друга невысоких парней, в таких же серых одеждах как мой первый собеседник.
– Очнулся. Несём, – сказал один из них.
Они подняли меня, двое за руки, двое за ноги, один шел впереди. В таком положении я смог наконец увидеть свои ноги. Каким-то образом я не издал ни звука, не смотря на весь ужас, заполнивший реальность. Мои ноги были изжеваны неведомым монстром, уродливые обрубки кончались чуть выше того места, где должны быть колени. Кто-то или что-то обработал обрубки огнем, рваные куски были почти черными, вверх уходили запекшиеся темные трещины.
Возможно, внешне я казался спокойным, внутри же все было во тьме. Как та боль, которая довела меня до криков, страх не переставал увеличиваться, он заполнил собой все функции разума: я перестал думать о происходящем, прекратил попытки вспомнить кто я и где я, не смог больше разглядывать окружающее пространство и неизвестных людей. Я стал прозрачным сосудом для страха и ужаса, я больше ни на что не был способен.
Я снова потерял сознание. На этот раз очнулся в другом месте: какой-то небольшой кабинет, где-то сзади светит голубой свет. Бородатый человек вернулся.
– Не бойся, твои ноги в порядке, это просто иллюзия. Из этого кабинета ты выйдешь уже сам, обещаю.
В сосуде, полном страха, нет места надежде.
Бородатый человек начал толкать мою тележку в сторону усиливающегося голубого света. Благодаря страху я не боялся уже ничего. И снова выключился.
Не знаю, сколько времени проходило между моими пробуждениями, ни внутри тела, ни снаружи не было никаких изменений. Я снова лежал в том ангаре, кажется, на том же самом месте. Поднял руки – они послушались без труда. Привстал на локтях и с опасением взглянул на ноги: они были на месте, целые и ровные, с пальцами и волосами. Бородатый человек появился откуда-то справа.
– Ну вот, видишь, с ногами все хорошо. – Это правда была иллюзия? Что со мной было? – В какой-то мере, да. Что с тобой было – на этот вопрос тебе ответит кто-нибудь другой, – он усмехнулся, как будто вспомнил старую шутку, мне не понятную. – Попробуй встать.
Я свесил ноги с тележки. Единственный элемент одежды – серая мешковатая футболка – слабо прикрывала мой пах. Я встал на теплый пол, сделал пару шагов и понял, что со мной на самом деле все в порядке. Я не шатаюсь и не падаю, крепко стою на своих здоровых ногах и хочу кушать.
– Замечательно. Видишь дверь вон там? – спросил рыжий, показывая пальцем в дальний угол ангара. Высокие стены были сшиты из громадных металлических листов, на пересечениях торчали толстые, грубые швы сварки. – Вижу. – Иди туда.
Я не чувствовал себя в полной безопасности, но другого выбора не было.
– Спасибо, – услышал я свой голос.
В небольшой комнате стояла дюжина пластиковых табуреток, на трех из них сидели люди в таком же наряде, что и я: большая рубашка на голом теле и больше ничего. Они молча наблюдали за тем, как я садился на свободную табуретку. Вслед за мной зашли еще двое. В гробовой тишине комната заполнилась людьми за пару минут, а еще через минуту вошел кто-то из работников, в полном сером костюме-комбинезоне и в черных ботинках. Я чувствовал себя побежденным животным в его присутствии, как, наверное, и многие другие полуголые мужчины. Хм, да, в комнате не было ни одной женщины.
– Приветствую вас, пробужденные! Знаю, последние несколько часов для некоторых из вас были очень тяжелыми, но теперь все позади. Все, кто находятся в этой комнате, в идеальном здравии и разуме, сегодня торжественно становятся частью нашей системы, нашего сообщества, нашего… вашего нового дома.
Я прошелся глазами по комнате: как и я, никто ничего не понимал, но все молчали. Прокашлявшись, я решил задать вопрос, но не успел.
– У вас будет возможность получить ответы на ваши вопросы, но сейчас важно, чтобы вы понимали правила.
Его голос был хорошо поставлен. Вся процедура выглядела привычной для него, и эта речь наверняка произносилась много раз. Мой взгляд блуждал между глазами этого человека и его черными ботинками. Мне очень не хватало обуви чтобы чувствовать себя хоть сколько-нибудь комфортно. Задумавшись об обуви, мой разум снова решил обжечь меня воспоминанием об иллюзии отгрызенных ног.
– Главный факт, с которым вам нужно всем смириться: вы ничего не помнете о своем прошлом и не знаете, где находитесь. Это нормальная реакция, вы были заморожены долгие годы, память будет возвращаться к вам с разной скоростью. Мы искренне надеемся, что в первую очередь к вам вернутся счастливые воспоминания, ваши родные люди и любимые дела. Однако, будьте готовы к неприятным мыслям и видениям. Никто не знает, как давно каждый из вас был заморожен и что было в вашем прошлом.
Эти фразы, как бы фантастично и нелепо не звучали, показались мне единственным вероятным объяснением реальности.
—
Меня поселили в маленькую комнату с железными стенами и выдали полотенце, штаны, тапочки и мыло. Вся наша группа поселилась рядом, в соседних комнатах. Мы были в том же здании, в котором очнулись, а когда один из молодых парней спросил «можно ли выйти на улицу?», ему пробурчали что-то невнятное.
Сюрреализм ситуации не позволял просто думать, что я в тюрьме. Но по сути так оно и было. Никто не мог выйти из здания, никто даже не видел окон и солнечного света. Сеть тоннелей соединяла спальные блоки, большой ангар, где мы все очнулись, большую столовую, душевые. Возможно, мы были под землей. Все поверхности, все стены и полы чуть заметно гудели если приложить к ним ухо.
Спустя несколько дней я начал, наконец, выходить из кокона и общаться с другими людьми из моей группы. Память пока не вернулась ни к одному из нас, а среди безумных теорий о происходящем можно было встретить как «эксперимент над людьми», так и «мы все мертвы».
Единственное, что задавало структуру нашим дням это принятие пищи по расписанию. В остальное время мы бродили по разным блокам, разговаривали и спали. Казалось, естественная тяга к развлечениям или творчеству покинула всех в этом месте.
Лабиринтам туннелей не было видно конца. Большая часть дверей и ворот были закрыты, но открытых хватало, чтобы часами ходить от блока к блоку, от комнаты к комнате, от ангара к ангару. Однажды во время ужина я заметил пустое место за столом там, где обычно сидел невысокий лысый мужчина. Мы с ним никогда не общались, но я всегда замечал его за едой. С тех пор его никогда не видели.
Слухи о потерявшихся в лабиринтах становились реальностью.
Наше движение никто не ограничивал, и иногда я уходил далеко в пустынные блоки. Практически везде было освещение. Некоторые блоки были огромными, а некоторые оказывались немногим больше моей комнаты.
Наверное, через месяц или два после пробуждения, я решил уйти в экспедицию. Из полотенца я сделал примитивный мешок, и в течение нескольких дней откладывал куски еды, а после одного из завтраков я пошел вглубь блоков.
Некоторые помещения содержали только по две двери, поэтому их я просто проходил. В помещениях, где дверей было больше, приходилось помечать дверь, из которой я пришел, кусочком еды.
Первая сотня блоков были практически одинаковыми, но постепенно я начал замечать отличия. На полу изредка стали попадаться мелкие металлические детали, что-то вроде гаек или плоских дисков. Я стал собирать их и помечать ими выходы вместо еды. В некоторых особенно больших ангарах освещение было другого цвета, как будто кто-то в какой-то момент поменял старые лампочки на новые.
В первую ночь на железном полу я сильно пожалел, что не взял с собой хотя бы подушку.
Следующий день прошел также. Новые блоки, новые двери, новые металлические детали. Иногда новое освещение.
Еды у меня было на два-три дня, поэтому после второго дня мне обязательно нужно было развернуться и пойти обратно. Я решил рискнуть и половину третьего дня продолжать идти вперед, и развернуться после.
Один из небольших блоков зазвенел от моего крика. После сотен одинаковых пустых помещений я увидел аккуратно сложенные в углу останки человека. Кости и окостенелая масса была частично окутана такой же материей, из которой была сделана моя одежда.
Я грубо растолкал кучу ногой, в надежде найти какие-нибудь опознавательные знаки или предметы.
Ничего.
Потом развернулся и пошел обратно.
Кажется, все тщетно.
Оказалось, я не был единственным, кто решился на подобную экспедицию. Несколько одиночек и несколько групп людей ходили в разные стороны до меня.
Я стал активнее знакомиться с новыми людьми, мы обсуждали прошлое. Я все еще ничего не мог вспомнить о себе, и многие вокруг тоже страдали этим. Но встречались те, кто рассказывал о своей жизни, работе, путешествиях, детях, семьях. Все их рассказы были изолированы, как будто существовали в разных мирах. Не нашлось ни одного общего города или страны в рассказах эти людей. Никто не мог назвать даты, даже даты своего рождения.
Я познакомился с Тробером, невысоким, толстеньким мужчиной примерно моего возраста. Он ходил в одиночные экспедиции два раза: один раз на четыре дня, второй раз на почти две недели. Как и любые другие попытки других людей, походы ни к чему не привели.
Все, что мы смогли обсуждать, это количество тел. Тробер встретил намного больше трупов.
Я понимал, что должен чувствовать печаль или страх. Но не чувствовал ничего.
