Я люблю метро и общественный транспорт. Обычно вторую часть этого утверждения не понимают: мол, как его любить, когда этот общественный транспорт так плох почти везде в СНГ? Я теряюсь от такой реакции. Ведь, когда говорят, что любят пиво, то всем понятно, что человек любит хорошее пиво и не любит плохое. Я не люблю плохой общественный транспорт, я люблю гипотетическую, работающую систему.
В прошлом году в Алматы открыли новый музей. Его строительство обошлось в 779 миллионов долларов и заняло больше 20 лет. Музей ежедневно посещают около 30 000 человек и платят за вход 53 американских цента.
Всем известно, что автобусные сети в десятки раз эффективнее. TransMilenio в Боготе (Колумбия) и TransitWay в Оттаве (Канада) это системы скоростного автобусного транспорта. Они чаще всего напоминают хорошее метро по устройству: станции (а не остановки), выделенные полосы или отдельные дороги для автобусов (а не движение в общем трафике), единая оплата за весь проезд (даже если с пересадками), четкое расписание, высокая эффективность.
Еще некоторое время назад многие могли себе позволить запрет на сравнение, скажем, Казахстана/России и Канады: мол, слишком разные страны, разный доход, поэтому хорошей системы общественного транспорта вроде Канадской у нас быть не может. Похожие вещи говорили и про полицию. Но пока одни говорят, другие – решают проблемы. Так, за несколько лет Богота превратилась из, возможно, худшего города на планете в город с одной из лучших систем скоростного общественного транспорта и огромной сетью велосипедных дорожек, а Грузия получила настоящую полицию. Про удивительное превращение Боготы есть классный документальный фильм Bogota Change.
Если поделить стоимость строительства на количество пассажиров в день то можно получить абстрактную картину неэффективности денежных вложений.
В Боготе построили сеть велодорожек общей протяженностью 313 км. Каждый день по ней совершается до 400 000 поездок. Она интегрирована в автобусную сеть: у каждой станции есть парковки, дорожки соединяют станции. По городу можно свободно передвигаться на велосипеде и удобном общественном транспорте.
В Алматы построили одну велодорожку длиной 2,5 км. Каждый день по ней проходит несколько тысяч пешеходов. Самое забавное: эта коротенькая велодорожка соединяет почти треть станций метро.
В Алматы до сих пор не поймут, что чем больше строить развязок и дорог тем больше будет автомобилей. Чем шире сделать улицы тем больше будет пробок. Важно понять, что эффективные решения проблем чаще всего – тривиальны. Не нужно посылать марсоход на соседнюю планету (кстати, программа по запуску и эксплуатации марсохода Curiosity обошлась в $2,5 млрд, примерно в три раза больше чем 7,3 км алматинского метро), не нужно открывать бозон Хиггза, нужно лишь использовать опыт решения этих проблем.
В Алматы так много машин потому что без машины сложно жить: общественный транспорт не справляется со своей задачей и стал «машиной для тех у кого нет денег на машину». А ведь рассчитать требования, выделить полосы и наладить автобусную систему проще и дешевле, чем построить жалкие никому не нужные 7 километров метро. Это не загадочная проблема, это решаемая проблема.
Алматинское метро дисфункционально не только в принципе, но и просто внутри. Парадоксально, но пользоваться им одновременно бессмысленно И сложно.
Жетон в метро действует сутки. Купил жетон и не поехал – жди субботы, только в этот день ты сможешь воспользоваться им.
Обычно в алматинском метро можно встретить только три типа людей: работники метро, полицейские и уборщики. Уборщики работают постоянно: натирают стены и лесницы до блеска, чистят руками зазоры эскалаторов, ползают по ступеням. Музей всегда должен быть чистым.
Так выглядят двери через которые нельзя входить – они для выхода. Каждый раз я видел десятки людей, которые проходили через них, проходили десять метров и разворачивались: настоящий вход не здесь. Настоящий вход отличается тем, что над ним и на его дверях такими же мелкими буквами написано «вход» и нет крохотного знака в красном круге.
Через три месяца после открытия проблему эту попытались решить: повесили на выходные двери красные кружочки, а на входные – зеленые. Естественно, это совершенно никак не повлияло на ситуацию.
Все указатели и надписи покрыты стеклом или сделаны из блестящего, сильно отражающего свет материала. Это делает чтение и без того ужасных надписей невозможным с некоторых углов. Над путями висит указатель станций: опять блестящий и страшный. Направление выделено так неловко и скромно, что половина людей не понимает, в какую сторону едет поезд. А ведь стрелку так легко сделать.
Преодолев первые два испытания (найти вход в метро и найти нужную сторону платформы) человек наконец попадает в вагон. Вагоны не проектировали в Казахстане, поэтому испортить их было сложно. Тем не менее, место для инвалидной коляски крохотное и находится прямо перед огнетушителем, стоп-краном и телефонов для связи с машинистом. Человек, который хуже всех двигается закрывает все самое необходимое при экстренной ситуации.
В алматинском метро есть специальные подъемники для инвалидов на почти всех лестницах. То есть в очередной раз задача выполнена наполовину, иными словами – не выполнена. У одной из недоступных инвалидам лестницах иронично висит знак.
Станции громко и четко объявляют на двух языках, поэтому свою не пропустишь. Кстати, нигде в мире кроме бывшего СССР больше не слышал слов вроде «будьте взаимовежливы, уступайте места инвалидам, не бросайте мусор» в общественном транспорте. По-моему, совершенно бессмысленная вещь: нормальные люди и так ведут себя по-людски, а дебилов объявление не исправит, даже если его повторять на каждой станции.
Выйдя на своей станции сложно сориентироваться: на какую сторону выходить чтобы попасть на нужную улицу? Я специально не сделал нормальную фотку, а оставил такую, смазанную. Она имитирует быстрый взгляд на крохотный бликующий указатель, где намешано два языка без какого-либо разделения, и справа и слева есть одинаковые улицы, по центру – выход в город, а по бокам снизу малюсенькие стрелочки.
Еще одна непродуманная деталь ожидает пассажира на входе и выходе из самой подземки: крыша сделана из нескольких стеклянных пластин, на которых зимой накапливается снег и, тая на солнце, капает сквозь щели вниз, где уже в тени превращается в лед на лестнице.
Я люблю Алматы. Но это не общественный транспорт, а бутафория.
